Всё началось, когда мне было шесть лет. Маленький город, обыденная школа, среда, которой нельзя было не доверять. Но в тот день, посреди урока чтения, я вдруг почувствовал острую необходимость покинуть класс. Желание сходить в туалет нарастало, и я, испуганный, поднял руку. Миссис Грэйс, строгая учительница, уже привычно нахмурила брови, выслушивая мою просьбу, прежде чем медленно протянула мне ключ к ближайшему туалету для инвалидов.
Коридор был пустынен, будто заброшенная пещера, и тишина, казалось, затаилась в тени. Обычный школьный туалет казался мне громадной крепостью. Пытаясь справиться с замком, я провёл несколько минут в тщетных попытках открыть дверь, пока, наконец, не справился.
Как только я оказался внутри, успокаиваясь на холодной плитке, вдруг услышал лёгкий стук в дверь.
— Занято, — раздражённо произнёс я, надеясь, что тот, кто там был, уйдёт.
Ответом была тишина, но ненадолго. Стук повторился, на этот раз более настойчиво.
— Подожди! — крикнул я, чувствуя, как беспокойство начинает нарастать.
Но голос за дверью ответил холодным, тонким шёпотом:
— Впусти меня. Мне нужно войти…
Сердце сжалось от страха. Голос был незнакомый, пронзительный, и его просьба вызвала во мне ужас, который я не мог объяснить. Шестилетний ребёнок, понимающий, что это не место для двоих. Я не знал, что делать, поэтому, набравшись смелости, снова закричал:
— Уходи!
Стук стал громче, превращаясь в безумный барабанный ритм. Голос снаружи вопил:
— Впусти меня! Просто открой дверь!
Я был слишком напуган, чтобы сдвинуться с места. Никто не пришёл на помощь, и я остался один в этом замкнутом пространстве, пока время тянулось невыносимо долго. Через полчаса учитель в ярости ворвался в туалет, раскрыв дверь запасным ключом, и, не слушая мои объяснения, отправил меня к директору. Я должен был остаться после уроков на целую неделю.
Но я никому не рассказал о том, что на самом деле произошло за той дверью.
Прошли недели, и я почти забыл об этом инциденте. Однако вскоре, в день моего седьмого дня рождения, всё повторилось. Мы с семьёй устроили барбекю в саду. День был тёплым, небо безоблачным, и всё казалось идеальным. Отец попросил меня сходить за разжигателем в старый сарай. Я побежал к маленькому деревянному строению, открыл скрипучую дверь и, стоя на цыпочках, потянулся к полке.
Но как только я закрыл дверь, внутри раздался мощный удар.
— Открой! Мне нужно войти! — голос был другим, более грубым и злым, словно принадлежал существу, которое накапливало злобу веками.
Меня парализовал страх. Руки задрожали, и я быстро отступил от двери, но голос не утихал. Он прорезал воздух, словно ножом, угрожая мне:
— Я вырву тебе зубы! Выпусти меня!
Я метнулся обратно на задний двор, но остаток дня не мог избавиться от ощущения, что за мной наблюдают.
Эти странные голоса преследовали меня на протяжении многих лет. Они появлялись снова и снова, неумолимо и настойчиво требуя открыть дверь. За это время я насчитал около тридцати разных голосов. Каждый раз, как я закрывал дверь, они приходили. И только молчание становилось моим единственным спасением.
Некоторые из них я запомнил так хорошо, что даже давал им имена. Один голос был особенно жутким. Его силуэт часто мелькал за матовым стеклом на входной двери. Он молча стоял, опустив голову, а потом начинал стучать, оставляя конверты с пустыми листами бумаги. Я звал его Почтальоном.
Шли годы, и я, казалось бы, привык к этим явлениям. Но однажды ночью, спустя двадцать лет после первого инцидента, я проснулся в холодном поту, без видимой причины. В ту же секунду в дверь моей спальни раздался яростный стук. За дверью я услышал тот самый голос, который преследовал меня с седьмого дня рождения. Но теперь он звучал по-другому — в нём было отчаяние, боль.
— Помоги нам… — хрипло произнёс он, и в этом крике было столько страдания, что я почти был готов открыть дверь.
Я с трудом удержался.
С тех пор голоса стали ещё более навязчивыми. Они стучались в двери магазинов, заглядывали в окна и кричали, как будто были повсюду. Почтальон приходил почти каждую ночь, оставляя конверты с изрезанными листами бумаги. А недавно кто-то постучался в моё окно и начал плакать. Не кричать, не выть, а тихо всхлипывать, заставляя меня содрогаться от страха.
Ночью стук стал невыносимым. Стены дрожали, а штукатурка осыпалась на пол. Казалось, что дверь вот-вот разлетится в щепки. Я был в панике, окружённый плачущими голосами, которые только наращивали своё давление.
Но вдруг… тишина. Даже плач прекратился.
Я вскочил и бросился к двери, в надежде сбежать, но она была заперта. Заглянув в замочную скважину, я увидел незнакомую комнату. Вдалеке сидел ребёнок, читавший книгу.
— Эй! Открой дверь! — крикнул я.
Мальчик медленно оглянулся, его лицо было бледным и печальным.
— Я не могу. Я наказан.
И вдруг стук возобновился.