Казань, 2023 год. Встреча выпускников в стенах старой школы началась с тёплых объятий и смеха над пожелтевшими фотографиями. Но когда за столиком ресторана «Волжские узоры» собрались те, кто когда-то бегал по коридорам в красных галстуках, атмосфера сменилась. Маргарита, бывшая заводила класса, провела пальцем по краю бокала: «Пора говорить о том, что мы закопали в 1995-м». Артём, тихий математик с сединой у висков, вдруг оживился: «Елена Сергеевна… Та самая вожатая. Вы знали? Она сгорела в психушке, как свеча».
Вспомнили ноябрьский вечер, когда учителя, спеша домой, оставили класс на попечение молодой практикантки. Елена Сергеевна, девушка с глазами цвета грозового неба, заперла дверь на щеколду. «Это будет наш секрет», — сказала она, зажигая свечу, отбрасывающую на стены танцующие тени. Тридцать пар детских ладоней, слившихся в дрожащий круг. Монотонное пение на непонятном языке. Воздух вдруг стал тяжёлым, словно пропитанным свинцом.
Сначала заскрипели половицы. Потом с верхней полки шкафа полетели глобусы, разбиваясь о пол осколками синих океанов. Окна задрожали, будто атакованные стаей невидимых ворон, а из учебников вырвались страницы, закружившись в безумном хороводе. Кто-то закричал — высоко, пронзительно, как резаный котёнок. Дверь, выдернутая из петель детскими кулаками, рухнула с грохотом, похожим на взрыв.
«Меня три месяца по бабкам возили», — София, всегда улыбчивая, сжала салфетку в кулак. Близнецы Даниил и Михаил переглянулись: «Мы до пятого класса заикались, как граммофоны». Анастасия, прижав ладонь к горлу, прошептала: «Мне снилось… Оно приходило. С когтями вместо пальцев».
Лишь теперь, спустя четверть века, они поняли: Елена Сергеевна стала жертвой того, что вызвала. Её крики «Оно внутри меня!» в психушке принимали за бред. А дети, чьи ауры треснули как фарфоровые чашки, отделались страхами, что прятались под кроватями до совершеннолетия.
«Вы верите, что двери между мирами иногда… приоткрываются?» — спросила Маргарита, когда официант принёс счёт. На улице внезапно завыл ветер, и все невольно посмотрели на пустой стул в углу — тот, где когда-то сидела девушка со свечой в дрожащих руках.