В детстве мы с моей старшей сестрой часто проводили вечера, заслушиваясь жуткими рассказами, которые нам поведали наша бабушка, дедушка и тетя. Особенно выделялся дед, который с удивительной уверенностью говорил, что все эти истории произошли с ним лично. Я же, будучи скептично настроенной девочкой, воспринимала их как не более чем страшилки. Я всегда жила по принципу: «Не увижу своими глазами – не поверю». Но всё изменилось после того, как мне исполнилось девять лет. Мой дедушка, страдавший диабетом, умер от гангрены, и это стало началом событий, которые заставили меня усомниться в своей логике.
Каждый вечер дедушка старательно ухаживал за ногами, используя мази, которые хранил в буфете в дальней комнате. Мы похоронили его в разгар жаркого июля в старинном селе под Нижним Новгородом. Через несколько дней после похорон мы с мамой готовились уезжать домой. И вот, накануне нашего отъезда, случилось нечто необъяснимое.
День прошел в тишине. Бабушка и мама были заняты своими делами, а я весь день провела с подругой, наслаждаясь летними забавами. Устав от активных игр, мы все легли спать раньше обычного. Комната, в которой мы разместились, находилась в передней части дома, а дверь в заднюю комнату, где раньше жил дед, мы всегда закрывали на ночь. Входная дверь тоже была заперта на крючок, и никто не мог проникнуть внутрь. Моя сестра спала на дедушкиной кровати, бабушка — за печкой, а мы с мамой устроились на полу. Я легла прямо напротив двери в заднюю комнату, где дедушка хранил свои мази.
Быстро погрузившись в сон, я вдруг проснулась среди ночи от необъяснимого ощущения страха. Сначала я не поняла, что меня так встревожило, но вскоре осознала — в дальней комнате кто-то ходил. И я знала, чья это была походка: дедушкина шаркающая поступь была мне знакома с детства, и скрип половиц был неоспоримым доказательством. Сердце замерло, а холодный ужас пробежал по телу. В тот момент я не чувствовала тепла родных воспоминаний, а лишь парализующий страх.
Притаясь к маме, я слышала, как дедушка, будто не в силах оставаться по ту сторону, пытался открыть дверь. Страх сковывал меня, но сознание, напрягшееся от ужаса, работало четко. В отчаянной попытке спрятаться, я решила перелезть через маму, что, разумеется, её разбудило. Она вскочила, не понимая, что происходит, а я, едва сдерживая слезы, пыталась ей объяснить.
И тут раздался голос моей сестры, тихий, но напряженный: «Я же говорила, что кто-то там ходит». Она проснулась первой, услышав дедушкины шаги. Мы втроем собрались на одной кровати, шепотом обсуждая, что же могло это значить. Однако никто не мог найти объяснения происходящему. И что было самым странным — дедушкины попытки войти в комнату продолжались, но каждый раз слышала их только одна из нас, будто он звал к себе кого-то конкретного.
После третьих криков петуха шаги стихли, и наступила тишина. Вскоре нам пришлось вставать и готовиться к отъезду. Однако мы никак не решались войти в заднюю комнату, чтобы пройти через неё на улицу. Спасла нас бабушка — ворча и недовольная, она решительно распахнула дверь. Заглядывая из-за её плеча, мы не увидели ничего необычного, но, войдя в комнату, заметили, что все дедушкины мази были разбросаны по полу, хотя буфет, где они хранились, был закрыт. Ещё одним странным открытием стала аккуратно заметенная в угол рыбья чешуя, что явно не могло быть делом крыс.
Этот случай навсегда изменил моё отношение к необъяснимому.