В одно жаркое лето 2000 года, с 9-Б классом гимназии из города Приднестровск, мы отправились на неделю в Крым. Наша цель — небольшой палаточный лагерь, скрытый среди холмов и лесов неподалёку от величественной горы Каскад. Дорога к лагерю вилась через густую зелень, разделяя холм на две части: справа был лагерь, а слева, за крутым спуском, журчал холодный горный ручей. В конце дороги стояло огромное упавшее дерево, преграждающее путь, словно древний страж, охраняющий тайны леса.
Первые четыре дня были полны приключений: мы гуляли по пещерам, взбирались на горные тропы, наслаждаясь красотой природы и обществом новых друзей. На пятый день, оставшись в лагере, мы готовились к празднику Ивана Купалы. Вожатые устраивали игры, разжигали огромные костры, через которые ребята прыгали с громкими криками, и всё это сопровождалось музыкой и смехом, разливаясь по всему лагерю.
Сумерки только начинали окутывать небо, когда я предложил своим друзьям — Максиму и Артему — спуститься к ручью за водой. Мы взяли старый магнитофон «Рассвет» с кассетой группы The Prodigy и отправились вниз, смеясь и переглядываясь, пока из динамиков звучали ритмы. Я шёл первым, с магнитофоном на плече, когда, приблизившись к воде, замер на месте. Передо мной, среди камней и струй воды, лежали две обнажённые девушки, их длинные светлые волосы плавали в течении, а бледные тела контрастировали с мраком вокруг. В ужасе я закричал и уронил магнитофон. Макс и Артём, увидев это, не раздумывая бросились бежать обратно в лагерь. Я поднял магнитофон, собрал выпавшие батарейки и, забыв обо всём, понёсся вслед за ними. Эти триста метров до лагеря казались бесконечными, и всё время казалось, что за спиной кто-то дышит в затылок.
Когда мы добежали до лагеря, сердце колотилось так, что едва можно было говорить. Мы сразу ринулись к родителям Максима и Артёма, чтобы рассказать о случившемся, но взрослые только рассмеялись, думая, что это очередная шутка. Наши попытки объяснить, что это не розыгрыш, не увенчались успехом. Вожатые предложили успокоиться и вернуться к веселью, но страх не отпускал нас.
Не в силах смириться, мы решили собрать ребят и отправиться обратно к ручью, на этот раз вооружившись фонарями и палками. В темноте лес казался куда более жутким. Когда мы подошли к дороге, все замерли: лучи фонарей терялись во мраке, а неизвестность пугала. Никто не осмелился спуститься — страх оказался сильнее. Мы вернулись обратно к лагерному костру, но больше уже не веселились.
Когда ночь окончательно спустилась на лагерь, и костры начали угасать, мы втроём остались у едва тлеющих углей, молчаливые и настороженные. Часы тянулись бесконечно, когда со стороны той самой закрытой дороги послышался тихий звук двигателя. Это была машина, движущаяся без включённых фар, её очертания едва виднелись в лунном свете. Мы замерли, едва дыша, наблюдая, как автомобиль остановился напротив спуска к ручью. Спустя минуту открылась дверь и багажник, затем дверь захлопнулась, и машина медленно развернулась, исчезнув так же тихо, как появилась. Мы так и не смогли понять, что это было.
Утром, как только солнце начало подниматься, мы решили осмотреть место. Вооружённые палками и парой петард, мы пошли в сторону закрытой дороги. Как только мы приблизились к повороту, где стояло дерево, откуда-то вдруг выехала старая «шестёрка». Из неё вышли двое крепких мужчин с бритыми головами. Увидев нас, они направились в нашу сторону. Не раздумывая, мы бросились бежать, не оглядываясь, пока не вернулись в лагерь.
На следующий день мы собирались домой. Вещи были упакованы, и как только автобус тронулся с места, я погрузился в сон, оставляя позади все страхи и странные события этой недели. Но воспоминания о тех днях ещё долго тревожили меня, словно та загадочная машина, что в ночи остановилась у ручья.