Это случилось в 1990 году. В то время я работала геофизиком в геологической экспедиции в глубине сибирской тайги. Наша команда состояла из шести человек: начальника отряда Виктора Сергеевича, геолога по имени Ольга, меня, студента Игоря и двух рабочих — Василия и Петра.
Наш лагерь мы разбили на берегу быстрого горного ручья, в самом сердце дикой природы. Поставили три палатки, обустроили место для костра, а в нескольких метрах от нас, словно специально для нас, бил чистый родник — идеальный источник воды для питья и готовки. Вокруг простиралась бескрайняя тайга, где царили могучие деревья, сквозь густую крону которых с трудом пробивался солнечный свет.
Дни стояли ясные и теплые. Каждый день, как только первые лучи солнца касались горизонта, мы отправлялись в маршрут, возвращаясь в лагерь только к наступлению глубоких сумерек.
Прошло две недели, когда по рации сообщили, что необходимо срочно пополнить запасы продовольствия, так как в регионе начались проливные дожди. Вода в реке Шилка, которая находилась в десяти километрах от нас и разделяла наш лагерь и базу, стала стремительно подниматься. Виктор Сергеевич, Игорь и оба рабочих отправились на базу на следующий день рано утром, оставив в лагере меня и Ольгу. Они пообещали вернуться утром следующего дня.
К вечеру неожиданно налетел сильный ветер. Могучие деревья, подчиняясь его ярости, издавали тревожный скрип, а где-то вдали слышался треск ломаемых ветвей. Птицы и звери затаились, словно ощущая надвигающуюся беду. Небо заволокло тяжелыми, свинцовыми тучами, которые, казалось, вот-вот обрушатся на землю, придавив её своим мрачным весом. Тайга погрузилась в пугающую темноту, словно под черное покрывало.
Внезапно ветер стих, будто кто-то там, на небесах, отключил огромный вентилятор. В тот же момент яркая вспышка молнии осветила все вокруг, и затем грянул ливень. Мы с Ольгой укрылись в палатке: она, сидя на коврике, читала книгу, а я занялась обработкой данных, собранных за день.
Неожиданно до нас донесся странный, зловещий гул. Выбежав из палатки, мы увидели, как ручей превратился в бушующую реку, несущую с собой огромные камни, словно игрушечные. Кострище уже скрывалось под водой, и поток подступал к палатке с продуктами. Мы с Ольгой бросились спасать запасы, перетаскивая их в нашу палатку, которая стояла на возвышении. Вода лилась с небес, как из ведра, и мы погружались по колено в ледяную воду. К тому моменту, когда мы перенесли все, что могли, мы промокли до нитки, замерзли и устали.
Ольга сразу же залезла в спальник и вскоре погрузилась в сон, а мне нужно было закончить работу. Я растопила буржуйку, чтобы согреться, переоделась в сухую одежду и села за работу.
Снаружи яростно бушевала непогода, шумела полноводная речка, а в буржуйке тихо потрескивали дрова. Я начала понемногу согреваться, но вдруг услышала нечто, что заставило меня насторожиться. Вначале это был плач младенца — едва различимый, но очень странный для этого места. Как мог здесь оказаться ребенок, когда ближайшее поселение было в ста километрах отсюда? Я решила, что мне просто послышалось. Но через несколько минут я снова услышала этот плач, уже более отчетливо, а затем раздался смех, от которого холодок пробежал по спине. Я больше не могла игнорировать это и разбудила Ольгу. Сначала она ничего не услышала, но когда смех повторился, её лицо побледнело. «Что это?» — прошептала она.
Гроза начала стихать, раскаты грома становились реже, а дождь постепенно утихал.
Смех, казалось, приближался к нашему лагерю. Я убедила Ольгу выйти из палатки, чтобы попытаться понять, откуда доносятся эти звуки. Мы вышли и прислушались. Дождь наконец прекратился, только с деревьев еще капали тяжелые капли. Скоро должен был начаться рассвет.
Смех то затихал, то вновь раздавался, и в нем звучало что-то зловещее. Вскоре к нему присоединился звон колокольчиков, перемежающийся визгом, словно звук пилы, режущей металл. Ольга, охваченная страхом, бросилась назад в палатку, крича мне, чтобы я зашла и закрыла полог, будто тонкая ткань палатки могла нас защитить. Я же стояла на месте, не в силах пошевелиться, застыла в ужасе, всматриваясь в сторону, откуда доносились эти жуткие звуки. На горизонте начало светлеть. В той стороне, между деревьями, я заметила несколько неясных, темных силуэтов, около двух метров в высоту. Они напоминали размытые фигуры людей, закутанных в лохмотья.
Я начала шепотом, а затем громче читать молитву «Отче наш». Тени замерли, начав раскачиваться из стороны в сторону. Внезапно первые лучи солнца прорезали темноту, и тени задрожали, словно в конвульсиях, затем исчезли.
На дрожащих ногах я добралась до пенька рядом с палаткой и села на него. «Ты видела их?» — раздался голос Ольги, заставив меня вздрогнуть. Она стояла рядом, глядя в ту же сторону, где недавно были тени. «Кого?» — переспросила я. «Эти тени!» — прошептала она. «Но ты ведь ушла в палатку,» — сказала я в замешательстве. «Когда ты не зашла следом, я вышла снова и увидела их… Это было ужасно!»
Когда на следующее утро вернулись мужчины, мы рассказали им о пережитой ночью. Виктор Сергеевич вначале усомнился в наших словах, предположив, что это всего лишь игра воображения, вызванная страхом. Но один из рабочих, Василий, местный житель и бывший охотник, поверил нам.
«Эти тени — не плод воображения,» — сказал он, глядя на нас серьезным взглядом. «Вы видели их на самом деле. И не вы первые, кто об этом рассказывает. В пятидесяти километрах отсюда есть гиблое место — болото, где погибло много людей. Оно начинается резко и незаметно. С виду это просто луг с озерками, но тени обычно не уходят так далеко от болота. Что-то заставило их прийти сюда. Мой совет — давайте перенесем лагерь выше по ручью, там есть хорошее место, километрах в двух отсюда.»
На этот раз никто не стал смеяться. Виктор Сергеевич дал согласие, и в тот же день мы переместили лагерь. С тех пор ничего подобного больше не происходило