Горы Памира, 1987 год. Сержант Владимир Королёв, попавший в Афганистан по распределению после учебки, уже месяц не мог привыкнуть к запаху горящего кизяка и пыли, въевшейся в кожу. База «Гранит», затерянная среди скал, жила по законам военного времени. Но всё изменилось, когда в округе объявились «гости» — боевики, чьи зверства обрастали легендами. После каждой вылазки находили тела: солдаты с перерезанными горлами, кишки, выложенные в ритуальные узоры, отрубленные головы, засунутые в собственные желудки…
Той осенью отправили колонну за запчастями к соседней базе «Сокол». Через три часа радист доложил: «Сокол» не видел машин. Поисковая группа обнаружила грузовик и БТР у обрыва. На броне — пятна крови, в кустах — труп боевика с пулей в лбу. «Они взяли наших живьём», — поняли все.
Ночью выдвинулись на зачистку. Горы молчали, как сообщники. Обычно аулы встречали шквальным огнём, но здесь царила мёртвая тишина. Даже шакалы не выли. Солдаты, сжимая автоматы, вошли в поселение.
Центральная площадь открылась как страшная загадка. У колодца, обложенного плитами вулканического туфа, лежали боевики. Тридцать тел, разложенных лучами вокруг каменного круга. Шеи — будто разорваны клыками, кадыки вырваны с мясом. Но крови не было — лишь синеватые пятна на серых камнях.
А в яме за колодцем нашли своих — живых. Бойцы сидели, обняв колени, глаза пустые, как у слепых. «Кататония, — позже скажет врач. — Сознание спряталось, чтобы не сломаться».
Самый жуткий снимок — тот, что порвал майор: на нём у одного из мёртвых боевиков изо рта торчал обрывок бумаги с арабской вязью. Переводчик потом шепнул Володе: «Там было написано: «Они пришли с гор. Мы не стреляли»».
Сейчас Владимир Иванович, глядя на фото тех лет, иногда слышит во сне рык. Не тигриный — низкий, грудной, будто сама земля ворочается во сне. А на столе у него лежит камень с той площади — с тёмными прожилками, похожими на когти.